В детстве далеком, дореволюционном, у бабушки Зинаиды была мечта. Пофорсить в коричневом клешном платье с белым кружевным воротничком. В таких платьях ходили девицы из 7-го выпускного класса Могилевского епархиального женского училища. Она, поступив в 11-летнем возрасте, после окончания Полыковичской церковноприходской школы, в 1-й класс училища, удостоилась бордового платья, которое носили ученицы 1-2 классов. Зеленое – полагалось в 3-4-м. А в 5-6-м носили лиловые платья. Вот такие «разноцветные» девицы прохаживались по Могилеву когда-то.

Судьба уготовила Зинаиде Даниловне не только учебу, но и … рождение в этих стенах. Ее отец, Даниил Афанасьевич, который обладал чудным голосом и абсолютным слухом, оставшись рано сиротой, выбился в люди благодаря таланту. Пение в церковном хоре открыло ему путь в семинарию. В епархиальном училище, построенном в конце 19-го века на средства духовенства, отец начинал регентом церковного хора. Вместе с семьей жил при училище. Бабушка Зинаида была третьим ребенком в семье Бекаревичей. Мать родила ее в далеком 1904-м в одной из комнат училища. Крестил ее священник церкви этого учебного заведения Михаил Стратанович.

Когда это было, а память Зинаиды Даниловны хранит имена и фамилии людей, которые жили, как принято сейчас говорить, в «России, которую мы потеряли». Как хранит до сих пор рифмованные строки детского стишка на французском. «Тужур, бонжур…». В то время епархиальное женское училище для Могилевской губернии было равноценно Смольному институту, где воспитывались благородные девицы, для Санкт-Петербурга. Воспитанницам того и другого предстояло стать учительницами. Обучали в епархиальном основательно – русскому языку и литературе, математике, географии, французскому, церковнославянскому, закону Божьему, чистописанию, пению, рукоделию. Зинаида Даниловна со слезами на глазах вспоминает впечатления от первого похода в драмтеатр, где шла пьеса Островского «Бедность – не порок». Впечатлительные барышни ночь напролет хором рыдали в подушки. Воспитанницам прививали хорошие манеры и внушали, что красить лицо – неприлично. «Отчего же такая важная дама, как графиня Капнист, красится?» - недоумевали девочки, встречая графиню в коридорах училища. Она не преподавала, а одно время занимала в нем две комнаты, выезжая на фронт первой мировой с патриотическими выступлениями «за веру и царя».

В училище ждали обещанного приезда царя. Научились звонко и торжественно петь «Боже, царя храни», а он так и не приехал в те дни. Зато Зинаида Даниловна была замечена архиереем, для которого в числе лучших 4-х голосов училища пропела «Покаяние». Он благословил воспитанниц:

- Учитесь, чтите родителей, веруйте.

Ничье благословение не смогло оградить училище от бурлящего потока времени. Девочки с любопытством глазели в окна на вооруженных людей, появившихся во множестве на улицах. В один из осенних дней 1917 года в «тихую гавань» учебного заведения ввалились полупьяные «красные» казаки. Воспитанницы спускались по лестнице в столовую на завтрак. Когда здоровый дядька замахнулся плетью на проходившую мимо девочку, классная дама перехватила его руку.

- Уважаемые граждане! – непривычно обратилась она к казакам, - Ведь это дети. Что плохое они сделали вам, государству?

Казаки оставили их в покое.

Над Могилевом громыхала канонада. Было принято решение распустить училище. Воспитанницы, разъезжаясь по домам, плакали. Они уже понимали, что их предполагаемое будущее, как и прекрасные дни детства и отрочества, растоптаны. Зинаида и еще несколько девочек задержались. Отец служил тогда в Обидовичах – пока получил весточку. Последние обитательницы жили неведением и скудным пайком. Раз в день каждая получала черпачок супа, семь печеных картошин, 2 куска кукурузного хлеба. Продукты были на исходе.